Знаете, в ангстовых моментах Оллстон переплюнул Стэкпола. А Лара переплюнула Эриси.
Знаете, в ангстовых моментах Оллстон переплюнул Стэкпола. А Лара переплюнула Эриси.
Когда я начинала читать, я её ненавидела. Почти. За то, что она сделала с Мином, за обман. За то, как проникла в эскадрилью. За то, что у неё десять личностей, и за то, что работает на Зсинжа. За то, как в полёте она размышляла о том, а не подстрелить ли ей Веджа в дюзы, чтобы разом избавить Империю от легендарного имени, и вписать себя на страницы истории… и отказаться от доверия. И вот тут произошла осечка. Оказалось, что Лара не просто бездушная машина для разведки. Оказалось, что она попала в плен отношения к ней Антиллеса и Призраков. Оказалось, что ей недоставало доверия, веры в себя, и веры не своей, а других людей. И я сама не поняла, как получилось так, что я приняла её, поняла, стала переживать. Когда она получила письмо от брата, то я так хотела ей помочь, когда она кричала в том коридоре. Когда металась между личностями, срываясь на хрип, потому что голоса уже не было.
Я думала сначала, что читать про Эриси было интереснее в первых книгах. Не сразу узнать, что она предатель, а потом читать про полные яда высказывания об пронырах и узнавать про яркую жестокость. Эриси была насквозь пропитана фальшем и предательством. Она была насквозь плохой, и отнюдь не прибавила к себе симпатии тогда, когда стала вешаться на шею Коррану. Это было до того, конечно, как я узнала о том, что она предатель, но это был некий довесок.
А тут, с Ларой, была ещё одна осечка. В тот момент, когда Лара подняла голову в том самом коридоре в никуда и посмотрела на Мина Дойноса, я поняла, что это пейринг для меня. Поняла и ужаснулась. Потому что это Лара. И это Мин. Единственный, выживший от стычки Когтей с предательством, ДИшкой с подбитым двигателем, которая летит по каньону вулканов, приводя их в точку «икс». Это Лара, которая заменила данные; которая привела тогда Когтей в ту самую точку «икс», пусть не лично, но она всё спланировала. На её совести 11 человеческих жизней. 11 пилотов, у которых была история, была жизнь. Такая же, как и у Тирии, Келла, Мордашки.
11 погибших пилотов и один искалеченный, который пол пятой книги ходил как в дурмане, отвечая на всё разговоры автопилотом, позволяющим плавать на поверхности, не погружаясь дальше в себя. Не позволяя замкнуться. И это она виновата в том, что он такой. Что он был там, в тренажёре, и переживал всё это заново, катался по полу, пытаясь дотянуться кулаками до Келла.
А теперь они смотрят друг на друга и он – он - предлагает ей платок и говорит с ней, как с обычным человеком. Он не знает. И не догадывается. Догадывается Мордашка, пока ещё неявно, и странным фактам он находит объяснение, но недалёк тот миг, когда он задумается. Поймёт, что что-то в ней не так. И тогда правда откроется.
И мне страшно. И за неё, и за него. Я не хочу, чтобы Мин вновь оказался там, где был в первой книге. Я не хочу, чтобы Лара переметнулась к Зсинжу. Читаю, и цепенею. Ну как можно. Как можно столкнуть лбами именно тех людей, которых никак нельзя сталкивать? Ну зачем? Ведь она могла посмотреть на Хрюка или Кроху. У Крохи среди множества личностей наверняка нашёлся бы психолог. Это мог быть тот же Келл в конце-то концов! А оказался Мин. Это жестоко, это вот именно что опять «на грани». И неизвестно, куда приведёт. Уже больно. Заранее как бы. Это больно уже сейчас, когда ещё ничего нет. Я боюсь что они сломаются. И он, и она. Разом, захлебнувшись в противоречиях. Не могу нормально читать. Через строчку прикрываю глаза и думаю. Думаю. Да меня всю трясёт от этих пяти страничек!
Но — странное дело! — Лара больше не боялась, а все потому… потому что она… поверила Мину Дойносу.
И Мин поверил Ларе. Ещё до этого, до туннеля, но тут ещё больше. Я отсчитываю секунда - страницы до столкновения, не веря до конца в то, что только что читала.
И больно за Тона, за эту его жизнь, которой не было, которой не будет, за нелепую аллергию, за импланты, за равнодушно скользящие по лицу взгляды. И каким-то шестым чувством чувствую, что не будет такого человека в его жизни, которых за всеми этими механизмами сможет разглядеть молодого и полного надежд военного врача. Надо будет копать глубоко. И никому нет до этого дела. Они умеют лишь скользить взглядом.
Риторический вопрос: у них хоть одна операция может пройти без вмешательства ситховых осложнений? Тридцать шесть ДИшек, поджидающих у пустынной базы, красные полосы Фела, паническое: «Мы – покойники» Келла, и я застопорилась на том моменте, когда гаснет на дисплее Веджа сигнал Нетопырки-7. Тон Фаннан. Боюсь читать дальше.
Ну пожалуйста.
?